— Не здесь, я это тоже отлично помню. — Катька содрогнулась. — Я в том болоте чуть не утонула.

— Не преувеличивай, — возразила ей Лешка, — ты даже кроссовки тогда не потеряла.

— Теперь я понимаю, зачем он его переставил, — сказал Артем. — Его слитки где-то здесь зарыты, и он, чтобы их найти, это место обозначил щитом и одновременно застраховался, чтобы сюда не сунулся никто другой.

Весь этот разговор происходил на бегу. Джеська читать не умела, потому спокойно пронеслась мимо щита с грозной надписью, спустилась под горку, взвизгнув, ткнулась носом в землю, оглушительно чихнула и закрутилась на одном месте.

Ребята раскидали листву, увидели свежевскопанную землю и наскоро зарытую яму.

— Нашли! — воскликнула Катька.

— Что нашли? Пустое место! — взволновалась Лешка.

— Мне думается, он далеко не ушел, — сказал Артем, светя фонариком в яму.

— Я тоже так думаю, — согласился с ним Ромка. — Он ведь не летел сюда с такой бешеной скоростью, как мы. И чтобы вырыть слитки и уложить их в рюкзак, тоже нужно время. А теперь он эти пуды тащит на себе и подавно в черепашьем темпе. И вообще, он не очень-то и спешил, раз даже яму засыпал.

— Может, он вообще где-то здесь, — прошептала Вика.

Луч Ромкиного фонарика пробежался по темным деревьям. Они стояли плотной стеной, и за каждым из них мог притаиться преступник.

— Я надеюсь! — воскликнул юный сыщик и скомандовал: — Вперед!

Сережа снова дал собаке понюхать салфетку, и погоня продолжилась. Тропа была узкой, приходилось бежать гуськом.

И вдруг Джеська рванула так, что Сережа, не удержав поводок, выпустил его из рук и упал. Собака унеслась вперед, и все услышали громкий, жуткий вскрик и пронзительный визг.

— Джеська! — в отчаянии крикнула Вика, рванувшись в ту же сторону.

— Стой! — Артем обхватил девчонку двумя руками. — Там опасно!

Вика забилась, пытаясь вырваться:

— А вдруг ее убили?!

— Погоди, я сам посмотрю.

Артем исчез за деревьями, за ним припустились Ромка с Сережей. Вика, не послушавшись, помчалась следом, туда, откуда доносился жалобный скулеж. Лешка побежала за ними.

Сначала все увидели кровь, много крови и на траве, и на листьях. Потом под небольшим деревом — раненую собаку. Она лежала почти так же, как до того ее мать, Дана. Из огромной раны на боку струилась кровь. Очевидно, негодяй ударил ее ножом.

— Джесенька моя! — закричала Вика и, обняв собаку за шею, прижала к себе ее голову и горько заплакала.

— Успокойся, пожалуйста, — присев рядом, сказала Лешка и тронула собачий нос. Он был горячий, собака тяжело и хрипло дышала.

Вика повернула к ней заплаканное лицо:

— Мы учили ее по следу бегать и вещи всякие находить, а преступников задерживать она не умеет. Она и укусить-то толком никого не может, наверное, просто так к нему подбежала, думала, что это игра такая. Смотри, сколько крови! Что же теперь будет? Она умрет?

Лешка обняла девочку.

— Она выживет, честное слово! Не зря говорят: «Заживет, как на собаке», а она и есть собака. Дана же поправилась. А он за это поплатится. Ох, как он поплатится! — сжав кулак, она погрозила темному лесу.

А совсем недалеко от них вдруг громко хрустнула ветка.

— Тихо! — приказал Ромка. — Вырубайте свет!

Сам он отбежал в сторону, прицепил свой фонарь к концу длинной палки, включил его, высунул из-за дерева, дунул в полицейский свисток и грубым голосом крикнул:

— Сдавайся, гад, ты окружен!

Ответом ему послужил громкий выстрел. Потом еще один и еще. Ромка крутил фонариком, и пули в него не попадали. Внезапно стало тихо. А потом все услышали тихие угасающие шаги. Преступник пытался уйти.

— То ли кончились у него патроны, то ли нет? — прошептал Ромка. — Но в любом случае рисковать нельзя. Значит, так. Мы с Темкой пойдем ему наперерез, а вы все останетесь здесь. И чтоб отсюда никуда, ни ногой, ни рукой, все поняли?

— Пожалуйста, — добавил Артем, и два друга, не слушая возражений, быстро унеслись в глубь леса. Вдали мелькнул луч фонарика и вскоре пропал.

Лешка достала мобильный телефон, пытаясь хоть куда-то позвонить, хотя и знала прекрасно, что эта часть леса — «мертвая зона» для сотовой связи. Вскоре она прекратила это бесполезное занятие.

Все сидели в темноте, Вика тихо шептала что-то собаке на ухо и платком вытирала с ее шерсти кровь, Сережа хотел бежать за Ромкой с Артемом, но девчонки его не пустили.

Вдали Лешка заметила слабый зеленоватый огонек, вгляделась в него. Огонек не двигался. «Гнилой пень», — поняла она. На такую гнилушку они наткнулись с Артемом, когда ходили за хворостом в ту памятную ночь у костра, и это лесное привидение тогда ее немножко напугало. Если бы все их страхи были такие!

К Лешке придвинулась Катька:

— Что, так и будем здесь сидеть? И сколько? Так и с ума сойти можно.

Лешка сжала губы:

— Подождем еще немножко, а потом что-нибудь предпримем.

И вдруг до обеих донесся какой-то непонятный всплеск.

— Слышишь? — прошептала Катька.

— Да.

И то ли им показалось, то ли между деревьями мелькнула какая-то огромная тень и тут же скрылась.

Лешка приподнялась, чтобы посмотреть, кто бы это мог быть, как вдруг там, куда исчезла тень, раздался короткий, неясный, непонятно чей вскрик. Но был он таким отчаянным, что сердце ее ухнуло вниз. А что, если этот гад напал на Ромку или Артема? Он же с ножом!

— Рома! — негромко позвала она и в нескольких метрах от себя услышала треск обломившейся ветки и чей-то обрывистый стон.

Лешка встала и, осторожно ступая, медленно-медленно стала подбираться к тому месту. Когда сделала она несколько шагов, то оказалась у края гладкой полянки, покрытой невысокой и очень мягкой травой. Справа светился тот самый гнилой пень. Сверху раздался молодецкий крик:

— Эй! Э-ге-гей!

— Это филин, не бойся, — предупредила Лешка Катьку — та кралась за ней.

Потом ночная птица дьявольски захохотала, и Лешка досадливо поморщилась — филин мешал им прислушиваться. А когда он умолк, за редкими деревьями вновь послышались тихий хруст, шелест и всплеск. Лешка на миг включила фонарик, но никого не увидела. И тогда она схватила подвернувшуюся под руку большую палку и с колотящимся сердцем пошла в ту сторону.

Лешка ступила на мягкую травку, сделала по ней шаг, другой, как вдруг обе ее ноги погрузились в топкую холодную жижу.

— Ой! — тихо вскрикнула девочка, потеряв равновесие и ища опору, но, кроме травы, ухватиться было не за что. Она согнулась, оперлась о палку, как о перекладину, плашмя опустив ее на траву, но палка под ее тяжестью вместе с руками ушла в топь.